Смотри, слушай, читай. Но не думай.

Лучшие выступления на Форуме глобализации русского языка 2019

Jul. 15th, 2019 | 09:14 am

15.06.2019 Лучшие выступления на Форуме глобализации русского языка, 4 ч 22 мин
Первый международный форум глобализации русского языка. Состоялся в июне 2019 в музее славянской культуры имени художника Константина Васильева в Москве. Обсуждались проблемы сокращения области русского языка, размывания иностранными словами, потери смысла слов и другое. Предлагались пути решения проблем через школьное образование, научную, общественную, и политическую деятельность.
Выступающие:
0:00:00 - Сергей Сухонос (учёный, исследователь): Русское дело
0:15:21 - Александр Ибрагимов (Школа здравого смысла): Объединяющий русский язык
0:22:06 - Андрей Никонов (преподаватель): Русская школа за рубежом
0:31:36 - Андрей Паршев (писатель, экономист, член генерального совета "Партии дела"): Экономическая основа русского языка
0:54:57 - Олег Чагин (директор Института антропогенеза): Физиологические основы русского языка
1:30:30 - Илья Михнюк (проект "Нам нужна иная школа"): Как система образования убивает русский язык
02:19:40 - Александр Иванов (Институт Русского Языка ЯСНА): Русский язык за гранью науки
02:44:59 - Татьяна Олешкевич (центр Развития личности и семьи): Что значат русские традиции
02:58:29 - Дмитрий Фронтов (проект "Сталинский букварь"): Обучение детей по советским учебникам
03:12:45 - Андрей Старцев: Как и зачем уничтожить русский язык
03:24:14 - Сергей Магнитов (филолог): Как политики делают языки
03:36:55 - Андрей Никонов (преподаватель): Огромная потребность в русском языке
04:00:39 - Роман Василишин (писатель, политолог, общественный деятель): Заключительное слово

Link | Leave a comment | Share

10.07.19 Убийственный ПУТИНСКИЙ "ПРОРЫВ" ЗДОРОВЬЯ. Сулакшин, Варзин

Jul. 11th, 2019 | 03:19 pm

10.07.19 ПУТИНСКИЙ ПРОРЫВ ЗДОРОВЬЯ Сулакшин, Варзин. АКТУАЛЬНЫЙ КОММЕНТАРИЙ, 1 час 07 мин
Участник передачи врач, профессор, доктор мед. наук Сергей Александрович Варзин (г. Санкт-Петербург)

Tags: duma, europa, fsb, jude, juden, kgb, medvedev, medwedew, moscow, moskau, piter, putin, udssr, usa, ussr, геноцид, дума, здоровье, кгб, медведев, москва, питер, путин, россия, спид, ссср, сулакшин, фсб, царь

Link | Leave a comment | Share

ЦАРСТВЕННЫЙ ТКАЧ (1)

Jul. 11th, 2019 | 02:51 pm
reposted by sprecher_24

Фрагмент византийской ткани, хранящейся в ризнице одного из монастырей на Святой Горе Афон.

Начавшееся вслед за убийством революционерами Императора Александра II Царствование Его Сына было скорее реакцией на это безпрецедентное преступление, нежели соответствовало свойствам характера Самого Александра III.
Успешное осуществление контрреформ, составлявшее существенную часть Его правления, как бы соблазняло и дальше идти по этому пути, что между прочим и обезпечило в истории этому Монарху славу «Сильного и Державного».
Между тем к концу этого Царствования были истрачены многие резервы, в том числе и во взаимоотношениях с нарождавшемся в России обществом, шедшим по общему для стран Запада пути.
Слой этот по сравнению с огромной массой русского мiра, жившей по традиционным законам, мизерный, однако, как показала история, игравший непропорционально большую, по сравнению со своей малочисленностью, роль, а потому одними цифрами не стоило бы соблазняться…

Далее мы публикуем одну из глав нашей книги «А кругом широкая Россия…» (2008).

Император Александр III на смертном одре.

«Перемена Царствования, – вспоминал известный либеральный деятель А.А. Кизеветтер, – тотчас возбудила надежды на просветление политического горизонта. […] Ловили малейшие признаки для предположительного обоснования своих надежд. Так, женитьба Николая II на Принцессе Гессенской, почти совпавшая с Его воцарением, учитывалась как обстоятельство, дающее основание ожидать, что новое Царствование будет либерально-прогрессивным, а опирались эти оптимистические предсказания всего лишь на то, что Александра Феодоровна слушала в Германии университетские курсы и имела степень доктора» (А.А. Кизеветтер «На рубеже двух столетий. Воспоминания. 1881-1914». М. 1997. С. 141-142).
Это чисто профессорское заблуждение о том, что любой университет, будь то германский или английский, подобно русским, является источником революционной заразы, как-то застряла в сознании многих.
Вот две дневниковых записи графа А.А. Бобринского на ту же тему (18.10.1904, 27.11.1904): «Говорят, что Императрица Александра Феодоровна стоит за конституцию»; «Повторяют с разных сторон, что молодая Императрица принимает активное участие в политике и стоит теперь во главе конституционной партии». Вскоре, правда, сам граф Бобринский убедился в неосновательности этих слухов. («Дневник А.А. Бобринского (1910-1911)» // «Красный Архив». 1928. Т. 1 (26). С. 129, 143).
Есть запись на эту тему и в дневнике графа В.Н. Ламздорфа (4.12.1894): «Некоторые наши политические группировки боятся […] либерального влияния молодой Государыни, весьма сведущей и весьма склонной к парламентскому режиму, поскольку Она полуангличанка» (В.Н. Ламздорф «Дневник 1894-1896». М. 1991. С. 97).
Так рассуждали тогда, но в наши дни – после того, что случилось – подобные утверждения выглядят просто глупыми (В. Острецов «Масонство, культура и история». М. 1998. С. 391, 411, 414, 427).

Пробным шаром либеральной общественности были приветственные адреса, с которыми многие земские собрания обратились к новому Монарху. Наиболее примечательным был адрес Тверского земства. «Мы уповаем, – писали тверичи, – что счастье наше будет расти и крепнуть при неуклонном исполнении закона как со стороны населения, так и со стороны представителей власти, ибо закон должен стоять выше случайных видов отдельных представителей этой власти. […] Мы ждем, Государь, возможности и права для общественных учреждений выражать свое мнение по вопросам, их касающимся, дабы до высоты Престола могло достигать выражение потребностей и мыслей не только администрации, но и всего народа русского».
На докладе министра внутренних дел об этом вызывающе дерзком послании Государь начертал: «Я чрезвычайно удивлен и недоволен этой неуместной выходкой 35-ти гласных тверского губернского земского собрания», а 17 января 1895 г. на Высочайшем приеме в Николаевской зале Зимнего Дворца депутаций от дворянских обществ, земств, городов и казачьих войск, принесших поздравления по случаю бракосочетания, Государь сказал: «Я рад видеть представителей всех сословий, съехавшихся для заявления верноподданнических чувств. Верю искренности этих чувств, искони присущих каждому русскому. Но Мне известно, что в последнее время слышались в некоторых земских собраниях голоса людей, увлекавшихся безсмысленными мечтаниями об участии земства в делах внутреннего управления. Пусть все знают, что Я, посвящая все Свои силы благу народному, буду охранять начала Самодержавия так же твердо и неуклонно, как охранял Мой незабвенный покойный Родитель».
В тексте заготовленной речи было: «безпочвенными метаниями». До сих пор многие считают это оговоркой. Однако Император «Собственноручно написал эту речь» (С.С. Ольденбург «Царствование Императора Николая II». Изд. 2-е. Вашингтон. 1981. С. 49).

Посещение Императором Николаем II и Императрицей Александрой Феодоровной Городской думы в Москве. 1896 г.
http://humus.livejournal.com/3862881.html

Выслушав отповедь Государя, некоторые земцы демонстративно не поехали на молебен в Исаакиевский собор (В.А. Оболенский «Моя жизнь. Мои современники». Париж. 1988. С. 131).
Куда там молиться!
Царская речь, по словам уже цитировавшегося нами профессор А.А. Кизеветтера, «вызвала в широких общественных кругах чрезвычайное раздражение. Немедленно появилась и пошла по рукам прокламация, составленная в форме обращения к Николаю II. Она начиналась словами: “Вы сказали Ваше слово; вчера мы еще совсем не знали Вас; сегодня всё стало ясно; Вы бросили вызов русскому обществу, и теперь очередь за обществом; оно даст Вам свой ответ”. […] Земская среда с этого именно времени стала серьёзно готовиться к политической схватке…» (А.А. Кизеветтер «На рубеже двух столетий». С. 143-144).
Даже знаменитый историк проф. В.О. Ключевский в эти дни заявил: «…Николаем II закончится Романовская Династия; если у Него родится Сын, Он уже не будет Царствовать» (Там же. С. 145). Это забвение знаменитым историком того, на чём, собственно, всегда стояла Русская Земля, поистине вопиюще. В очередной раз подтверждалась древняя мудрость: кого Бог хочет наказать, у того отнимает разум.
«Едва окончилось Царствование усопшего Государя, – писал молодому Императору К.П. Победоносцев, – как те же люди и прежние их сподвижники проснулись и готовились возобновить ту же агитацию. Тотчас же пущена была смута во всех концах России» (Л.Г. Захарова «Кризис Самодержавия накануне революции 1905 года» // «Вопросы Истории». 1972. № 8. С. 120).

Император Николай II с Императрицей Александрой Феодоровной и Их старшей дочерью Великой Княжной Ольгой Николаевной у входа в харьковский Спасов Скит. 1902 г.
http://humus.livejournal.com/4032607.html

Вопреки не раз печатавшимся в эмиграции «заветам» почившего Государя Александра III Своему Сыну (С.Д. Позднышев «Распни Его». Париж. 1952. С. 43-45), верно передающими дух почившего Государя, но фантастическими с точки зрения самого факта их существования, никаких в действительности конкретных советов (а тем более письменных) Император Николай Александрович от Отца не получил.
«Я ничего не знаю, – признавался Государь в первые дни Своего правления министру иностранных дел. – Покойный Государь не предвидел Своего конца и не посвящал Меня ни во что» (В.Н. Ламздорф «Дневник 1894-1896». С. 85).
То же самое, судя по записям в дневнике Великого Князя Константина Константиновича, молодой Император рассказывал и ему: «Я спрашивал, слышал ли Он советы от Отца перед кончиной? Ники ответил, что Отец ни разу не намекнул Ему о предстоящих обязанностях. Перед исповедью о. Янышев спрашивал умиравшего Государя, говорил ли Он с Наследником? Государь ответил: Нет; Он Сам всё знает. Ники прибавил, что и ранее, посылая Его за границу, к чужестранным Дворам, Отец никогда не давал Ему наставлений и предоставлял действовать как вздумается; что от этого Ему бывало и легче и труднее» (А. Мейлунас, С. Мироненко «Николай и Александра. Любовь и жизнь». М. 1998. С. 130).

Император Александр III с Семьей.

В эти нелёгкие времена Императора Николая II, особенно при принятии ответственных решений, наставлял один и тот же вопрос, который Он задавал самому себе: «Как поступил бы в данном случае Его Отец?» (Великий Князь Александр Михайлович. «Воспоминания». М. 1999. С. 172). Такое самоощущение молодого Царя дало почву для клеветников, придумавших впоследствии вздорную историю с вызовом на спиритических сеансах духа Императора Александра III, которому якобы задавались всевозможные вопросы.
В советниках, разумеется, недостатка не было, тем более, что молодой Царь Сам сначала охотно обращался с вопросами и выслушивал всё, что Ему говорили. Среди советников, кроме вдовствующей Императрицы, были многочисленные Августейшие Дядья, министры, служившие еще Его Отцу.
Не все, к сожалению, выдержали это искушение. Некоторые стали воображать о себе Бог весть что. Советы часто перерастали в наставления. То, что им не всегда следовали, сначала раздражало, а потом нередко обращало «советчиков» на путь непозволительного злословия.
Преклонявшиеся перед мощной фигурой Отца, пытались смотреть на Сына снизу вверх:
«Кто мог предвидеть, что Александр III умрет в возрасте 49 лет от роду […], вручив судьбу шестой части мiра в дрожащие руки растерявшегося юноши» (Великий Князь Александр Михайлович. «Воспоминания». С. 130).
«Не такие характеры могут успешно водить людские массы» («Дневник А.А. Половцева» // «Красный Архив». Т. 3. М. 1923. С. 121).
«Государь, при наилучших пожеланиях, не имеет никаких твердых взглядов» (Там же. С. 122).
«Что-то будет, гнетет мысль об общем положении, поворотный, решительный момент наступает. Куда должна направиться будущая Россия, куда ее повернут теперешние хозяева? И всё это “искусственно”, а пожалуй потом найдутся историки, которые будут толковать, что это было “неизбежно”. Нет, тысячу раз нет! Ведь всё, после такого наследия было в руках… Только иди прямо и честно по этому пути, без виляний и уловок, без лжи» (Л.И. Шохин «Дневник графа С.Д. Шереметева (1894-1917 гг.)» // «Памяти Лукичёва. Сб. статей по истории и источниковедению». Сост. Ю.М. Эскин. М. 2006. С. 485. Запись от 15.4.1899).

Император Николай II с траурной повязкой в память Отца.

Все эти люди забыли не только о том, что Царь никогда не будет им ровней, но и то, что Государь – человек необыкновенный. Единственный из людей Земли, который помазывается Св. мvром дважды. Таким образом, они просто забыли о… Боге.
Так что, в конечном счете, всё зависело от веры в Бога, личного благородства, наличия верноподданнического чувства, часто просто от обычной воспитанности. Но не все обладали такими качествами.
Подлинный характер молодого Государя знали немногие. Прежде всего, те, которые искренне любили Его. Но и те, кому, в силу тех или иных причин, надлежало знать действительное положение дел.
«О Русском Императоре, – писал президент Франции Эмиль Лубэ, – говорят, что Он доступен разным влияниям. Это глубоко неверно. Русский Император Сам проводит Свои идеи. Он защищает их с постоянством и большой силой. У Него есть зрело продуманные и тщательно выработанные планы. Над осуществлением их Он трудится безпрестанно. Иной раз кажется, что что-либо забыто. Но Он всё помнит. […] Под личиной робости, немного женственной, Царь имеет сильную душу и мужественное сердце, непоколебимо верное. Он знает, куда идет и чего хочет» (С.С. Ольденбург «Царствование Императора Николая II». С. 437-438).
Эту самостоятельность, особенно по контрасту с недавними обращениями за советами, многие принимали за упрямство и чуть не за капризы не сумевшего преодолеть инфантильность человека.
Что касается Самого Государя, то Он был спокоен к превратностям т.н. «общественного мнения. еще в 1903 г. Он говорил министру Императорского Двора и Уделов барону В.Б. Фредериксу, что «Ему все равно, как будут судить Его поступок другие. Он знает, что многие в Его поступках находят только дурное. Он считает Себя обязанным слушаться только голоса совести…» («Дневник А.Н. Куропаткина» // «Красный Архив». Т. 2. М.-Пг. 1922. С. 87).

Император Николай Александрович. 1896 г.

Это самоощущение Государя не осталось незамеченным таким опытным бюрократом, как А.А. Половцов:
(22.7.1901): «Юный Царь все более и более получает презрение к органам Своей Собственной власти и начинает верить в благотворную силу Своего Самодержавия, проявляя его спорадически, без предварительного обсуждения […] Страшно сказать, но под впечатлением напечатанной на днях Шильдером книги [“Павел I”] начинает чувствоваться что-то, похожее на Павловские времена» («Дневник А.А. Половцева» // «Красный Архив». Т. 3. М. 1923. С. 99).
(23.5.1902): «…Юного Царя сбили с толку негодяи, как Сипягин, Мещерский и т.п., уверившие Его, что Он, следуя исключительно Своему личному внушению, тем самым осуществляет веления Божеского Промысла, и что, следовательно, никакая посторонняя Его личным намерениям инициатива не должна быть допущена […] В эпоху падения Римской Империи то же самое делалось просто: Императоров просто провозглашали богами!» (Там же. С. 151).

Церемониймейстеры и герольды объявляют москвичам о дне Священного Коронования. 1896 г.
https://humus.livejournal.com/3856566.html

Это укрепление самостоятельной политики Государя отмечал также в своём дневнике Л.А. Тихомиров (16.5.1902): «Вообще, говорят, Государь стал действовать очень самостоятельно и даже резко. Должно быть, надоели и Ему, наконец, интриги министров. Немудрено. На эту самостоятельность и неуступчивость Государя жалуется и Витте, приписывающий однако всё это каким-то неведомым влияниям. Никаких влияний однако никто не знает» (ГАРФ. Ф. 634. Оп. 1. Д. 10. Л. 131).

Фрагмент украшения Тверской улицы (пентакли) в Москве во время торжественного въезда Их Величеств в Москву для Коронации. 1896 г.
https://humus.livejournal.com/3856566.html
На нижнем снимке: магендовиды на берегу Днепра. Иллюминация Киева 17 июля 1888 г. во время празднования 900-летия Крещения Руси в 1888 г. Фрагмент эскиза специального корреспондента-художника петербургского журнала «Всемiрная Иллюстрация».

Тайна Царственности Избранного Свыше Рода была ведома, однако, мальчику, воспитывавшемуся вместе с будущим Императором Николаем Александровичем в Аничковом Дворце.
«Потом, уже в зрелые годы, – вспоминал он уже в эмиграции, – я осознал свою аничковскую жизнь и понял, что тайна Династий заключается в том, что они несут в себе особенную, я сказал бы, – козлиную кровь. Пример: если вы возьмете самого лучшего, самого великолепного барана и поставите его во главе бараньего же стада, то рано или поздно он заведёт стадо в пропасть. Козлишко же, самый плохонький, самый шелудивенький, приведет и выведет баранов на правильную дорогу.

Великий Князь Николай Александрович: 1871, 1875, 1878-1879 гг.

На земле много учёных, но никому в голову не приходило изучить загадку Династий, козлиного водительства, ибо таковая загадка несомненно существует. И еще другое, ибо: стада человеческие, увы, имеют много общего со стадами бараньими. Я имею право сказать это, ибо едал хлеб из семидесяти печей.

Великий Князь, Наследник Цесаревич Николай Александрович: 1880, 1881, 1890 гг.

И когда Ники, этот козлёнок, поправляя меня в пении, повелевал мне не ошибаться, Он смотрел на меня такими глазами, которых я нигде не видал, и я чувствовал некоторую робость, совершенно тогда необъяснимую, как будто огонек прикасался к моей крови» (И.Д. Сургучев «Детство Императора Николая II». Париж. «Возрождение». Б.г. С. 144-145).
Чуткие уши не могут не уловить то, что почуял воспитывавшийся вместе с будущим Царем офицер.
Приведем размышления по этому поводу известных русских мыслителей.
«Царская власть есть чудо, – писал В.В. Розанов. – В Царской власти и через ее таинственный институт побеждено чуть не главное зло мiра, которое никто не умел победить и никто его не умел избежать: злая воля, злое желание, злобная страсть. Злоумыслить что-нибудь на Царя и отказать Ему в повиновении – ужасная вещь в отношении всей истории, всего будущего, тысячи лет вперед. Вот отчего истребление всяких врагов Государя и всякой вражды к Государю есть то же, что осушение болот, что лучшее обрабатывание земли, что дождь для хлеба. Никакого чёрного дня Государю, все дни его должны быть белы, – это коренная забота народа» (В.В. Розанов «О подразумеваемом смысле нашей Монархии». СПб. 1912).

Император Николай II со Свитой на Красной площади у Воскресенских ворот в день торжественного въезда в Москву Их Императорских Величеств на Коронацию.
https://humus.livejournal.com/3856566.html

А вот предвоенная запись того же В.В. Розанова 1914 г.: «Государь [...] Один и исключительно смотрит на вещи не с точки зрения “нашего поколения”, но всех поколений Отечества, и бывших и будущих... у Него есть что-то или скрыто в Нем. Что-то есть “подземное”, – а “современного” нет ничего и не должно быть. [...]
Есть особая тайна, “тайна Царева”, которая совершенно никому не рассказана и никогда не будет рассказана, ибо уже с рождения, как бы “a priori” (терминология Канта) Царю [нрзб.] то, что “под глазом Его все умаляется” до пыли, до мелочи, до “преходящего” и “ненужного”, и взгляд этот имеет соотношение только “с границами вещи”, с тем, что лежит “за нашим поколением”, далеко впереди Него и далеко позади Него. Вечность. Царь. Отечество. [...]
Государь не может смутно не чувствовать, что заключенное в сердце Его (“тайна Царства”) вообще не рассказуемо, не объяснимо, не выразимо. Как мы можем выразить “отношение к Отечеству” жестами, так Государь может выразить “суть Себя” жестами же, поступками. Бытие. Вот Его область. Великое “быть по сему”.
Мне хочется сказать то, чего я не умею объяснить, что в “быть по сему” никогда не может заключиться ошибки, хотя бы “быть по сему” иногда не удалось, повяло от горечи и несчастья (несчастная война). [...] Царь есть часто носитель великих неудач, т.е. корифей великих хоров трагедий: и мы должны кидаться вслед за Ним во всякую трагедию с мыслью, что “погибнем”, но “за лучшее”.
Царь – всегда за лучшее. Вот Его суть и подвиг. Царь (и это есть чудо истории) никогда не может быть за низкое, мелочное, неблагородное. [...]
Суть и тайна Царя в значительной степени заключается в том, что Он просто делает “хорошую погоду”; делает эту чудную и Божественную вещь, столь всем нужную. Суть “Царя” в значительной степени сливается с сутью “мужик”, как он дан от Рюрика до теперь и символизирует весь русский народ. Отчего же связь “мужика” и “Царя” и их взаимное понимание или, вернее, чувство. Мужику нужна “хорошая погода”, и Царь изводит из себя “хорошую погоду”: тем, что не торопится и не нагоняет облачков» (В.В. Розанов «Чёрный огонь». Париж. 1991. С. 86-90).

Окончание следует.

Link | Leave a comment {8}

СВИДЕТЕЛЬ «РУССКОЙ АГОНИИ» РОБЕРТ ВИЛЬТОН (24)

Jul. 11th, 2019 | 02:50 pm
reposted by sprecher_24

Лорд Нортклифф гневается

Как часто мы свершаем злое дело
Лишь потому, что так доступны средства!
Уильям ШЕКСПИР.
«Король Иоанн» (1596).

Хотя первое издание книги Роберта Вильтона «Последние дни Романовых» и увидело свет в Лондоне, инициатива публикации документов во второй ее части принадлежала американской стороне.
Об этом свидетельствуют опубликованные нами в прошлых по́стах сопровождающие оба издания тексты.
«Авторский постскриптум» свидетельствует о том, что журналист был явно недоволен и раздражен навязанной ему публикацией документов под одной обложкой с его книгой.
Английский издатель (книга Вильтона вышла в солидном, известном с 1653 г., лондонском издательстве Торнтон Баттерворт, в котором впоследствии впервые был напечатан «Мiровой кризис» Уинстона Черчилля» и двухтомный перевод автобиографии Троцкого «Моя жизнь») не скрывал того, что был в курсе этой проблемы, стараясь, насколько это было возможно, купировать ее последствия, «предупреждая» читателей: «…Содержание первой части этой книги было составлено ещё до того, как стало известно о существовании переводов, содержащихся во второй её части. […] Перевод протоколов (которые составляют вторую часть данного тома) был опубликован независимым образом в США…»
Открывавшее нью-йоркскую книгу «Слово от издателя», подчеркивавшее, что обе «части книги имеют разные источники», делало картину еще определеннее: «…Содержание этого тома, заключающееся в официальных показаниях в части I и повествовании г-на Роберта Вильтона в части II появилось независимо друг от друга и, изначально, без какого-либо намерения их совместной публикации. […] По счастливому стечению обстоятельств, компания Джорджа Г[енри] Дорана, готовившая для прессы показания, сохранённые г-ном Георгием Густавовичем Тельбергом, узнала о повествовании г-на Вильтона и тотчас договорилась о включении этих записей в [готовящийся] том».

Издательская марка нью-йоркской компании Джорджа Генри Дорана.

Решило дело вмешательство владельца газеты «Таймс» лорда Нортклиффа.
Но прежде необходимо понять, что его связывало с владельцем американской книжной издательской компании Дорана.
Уроженец Торонто, Джордж Генри Доран (1869–1956) основал ее в Канаде, перенеся в 1908-м в Нью-Йорк. Фирма, существовавшая вплоть до 1927 г., долгое время процветала, став одним из крупнейших издательств Соединенных Штатов.
Выпуская разнородные книги (от крупных литературных произведений и религиозной литературы вплоть до фантастики), владелец уделял большое внимание изданию книг британских авторов, часто наезжая в Лондон, где близко сошелся со многими английскими знаменитостями. Среди известных англичан, чьи книги были изданы компанией, были Арнольд Дж. Тойнби, П.Г. Вудхаус, Артур Конан Дойл, Вирджиния Вульф, Арнольд Беннетт, Фрэнк Харрис, Герберт Уэллс, Уильям Сомерсет Моэм, Марджери Уильямс и другие.

Джордж Генри Доран. 1910-е годы. Национальная Портретная Галерея. Лондон.

В период Великой войны фирма Джорджа Генри Дорана стала издательским флагманом союзников. Особое место среди книг, вышедших там в этот период, занимали отпечатанные большими тиражами заявления британского премьера Ллойд Джорджа и его известная книга «Великий Крестовый Поход» – собрание речей, произнесенных в 1915-1918 гг.
Именно на почве выпуска пропагандистской литературы, скорее всего, и состоялось знакомство Джорджа Дорана с лордом Нортклиффом.

Могильная плита на месте захоронения Джорджа Генри Дорана. Кладбище муниципалитета Торонто.

В 1908 году (как раз когда Джордж Доран перенес деятельность своего издательства из Торонто в Нью-Йорк) лорд Альфред Чарльз Вильям Нортклифф (1865–1922) приобрел «The Times», вскоре присоединив к ней «The Daily Express» и «The Evening News», создав газетный концерн «Northcliffe-Press».
Имевший возможность наблюдать за ним с близкого расстояния работавший в «Таймсе» Дуглас Рид (о нем нам еще предстоит разговор) так писал о своем боссе в известной книге «Спор о Сионе»: «До получения титула он был известен, как Альфред Хармсворт; солидный мужчина, с наполеоновской чёлкой на лбу, владелец двух весьма популярных ежедневных газет, многих журналов и других периодических изданий, а кроме того главный совладелец самой влиятельной газеты в мiре, лондонского “Таймса”. Благодаря этому он обладал возможностью ежедневно непосредственно обращаться к миллионам людей…»
К 1914 г. лорд Нортклифф контролировал 40% утреннего тиража газет Великобритании, 45 – вечернего и 15 – воскресного.
Воспользовавшись возникшим снарядным кризисом 1915 г., «Таймс» усиленно критиковала либеральное правительство Герберта Асквита, способствовав учреждению специального министерства вооружений, во главе которого 25 мая 1915 г. стал однопартиец премьера Дэвид Ллойд Джордж.
Дальнейшая газетная кампания, одним из главных инициаторов которой был тот же Нортклифф, направленная против «нерешительного» и «медлительного» Асквита, привела к падению последнего, пост которого 6 декабря 1916 г. перешел к Ллойд Джорджу.
В благодарность за помощь новый премьер-министр предложил Нортлиффу место в своем кабинете, однако тот отказался, приняв пост председателя Британской военной миссии в США (цель которой было добиться вступления Америки в войну с Германией), а в 1918-м – директора Департамента пропаганды в странах противника.

Дэвид Ллойд Джордж. 1915 г.

Одним из ближайших сотрудников лорда Нортклиффа был Генри Уикхэм Стид (1871–1956) – влиятельнейший английский журналист, писавший на темы международной политики.
Корреспондент «Таймса» в Берлине (1896-1897), Риме (1897-1902) и Вене (1902-1913), вернувшись в 1914 г. в Лондон, он занял в газете пост редактора отдела внешней политики. Знакомство с обстановкой за границей, в особенности в Вене, наложила неизгладимый отпечаток на его деятельность на этом посту. Особенно это проявилось в дни предвоенного кризиса.
В редакционной статье в «Таймсе» от 31 июля 1914 г. Стид охарактеризовал усилия по предотвращению надвигающейся войны «грязной германо-еврейской международной финансовой попыткой запугать нас, вынудив принять нейтралитет».
Написанные Стидом передовицы, вышедшие 29 и 31 июля, убеждали читателей в том, что Англия непременно должна вступить в грядущую войну. Это вполне соответствовало настроениям владельца газеты.
В течение Великой войны взгляды Стида, считавшегося ведущим экспертом по Восточной Европе, оказывали большое влияние на тех высокопоставленных чиновников и членов Кабинета, кто принимал политические решения.
Сошедшийся в это время с представителями антигабсбургской эмиграции: Эдвардом Бенешем, Томашем Масариком, Анте Трумбичем, Романом Дмовским и некоторыми другими, – Стид убеждал британских политиков сделать одной из целей войны ликвидацию Австро-Венгерской Империи. Причем, он был страстным защитником послевоенного объединения всех южнославянских народов (сербов, хорватов и словенцев) в единое государство под названием Югославия.
Взгляды редактора отдела импонировали лорду Нортклиффу, поэтому, когда в феврале 1919 г. редактор «Таймса» Джеффри Доусон покинул свой пост, он и предложил занять его Стиду, превратившемуся за годы войны в его личного политического советника. (Должность эту он сохранял вплоть до 1 декабря 1922 г.)

Лорд Нортклифф (справа) со Стидом на борту «Аквитании» по пути в США. Из книги «The History of The Times». N.Y. 1952.

О совпадении их взглядов свидетельствуют также некоторые факты из биографии самого владельца газеты.
Антинемецкие его настроения были широко известны. Лондонская вечерняя газета «The Star» как-то даже писала, что «из всех живущих людей, после Кайзера, лорд Нортклифф сделал больше других для развязывания войны».
Его роль в антинемецкой пропаганде была оценена и противником. 25 февраля 1917 г. специально посланный германский военный корабль обстрелял его дом на побережье в поместье Элмвуд в Бродстерсе в Восточном Кенте. Дом этот, в 130 километрах к востоку от Лондона, сохранился и до сих пор, нося на себе следы попаданий в него корабельных снарядов, сохраненных в память об убитом при обстреле садовнике.
Учитывая все эти факты, Роберт Вильтон был, несомненно, человеком команды. Не раз упоминавшиеся его антинемецкие настроения (и в статьях, и в книгах, и в высказываниях) – это не только личное, но еще и присущее «Таймсу» того времени.
Отголосок этого общего настроения (и интересов) весьма явственен в сохранившемся в архиве генерала М.К. Дитерихса письме к нему Роберта Вильтона, написанного уже после их расставания, по всей вероятности из Парижа:

«Мой дорогой генерал, я хотел телеграфировать в Лондон с целью получить должную помощь кот[орая] дозволила бы г-ну Соколову продолжать его следствие. К сожалению, в его записях до сих пор мы не могли найти того, что нас особенно интересует, а именно данных о посредничестве немцев. Чтобы заинтересовать общество в Лондоне – было бы очень полезно получить от Соколова что-либо явно удостоверяющее действия таковых – я хотел бы иметь возможность демонстрировать вмешательство немцев в события. Как вы думаете – сможет ли г-н Соколов дать нам что-либо в этом роде?
Искренне Ваш Роберт Вильтон».

Прибавьте к этим антигерманским настроениям категорическое неприятие редактором «Таймса» Стидом большевицкого режима в России и сочувствие Белому движению.
В редакционной статье в другой принадлежавшей Нортклиффу газете «The Daily Mail» от 29 марта 1919 г. Стид позволил себе даже выдвинуть обвинение против благоволившего его патрону премьер-министра Ллойд Джорджа в предательстве «белых русских» в рамках заговора «международных еврейских финансистов» и немцев, желавших, чтобы большевики во что бы то ни стало удержались у власти.

Редактор «Таймса» Генри Уикхэм Стид.

Но в чем же тогда – при таком единомыслии по основным вопросам – была причина той первой, еще до выхода в сентябре 1920 г. «Последних дней Романовых», размолвки Роберта Вильтона с его газетой?
С тем, что будет потом, после того как книга появится в продаже, более или менее понятно, но что послужило причиной этого первого разлома понять, за скудостью данных, сложно. Попытаемся высказать, однако, некоторые соображения в связи с этим.
Кое-какую информацию на этот счет можно почерпнуть из книги английского журналиста Филипа Найтли – источника, как мы не раз убеждались, весьма пристрастного, однако все-таки содержащего какие-то крупицы истинного положения дел.
«Роберту Вильтону […], – пишет Найтли, – удалось заполучить официальный белогвардейский доклад о гибели Царя и Его Семьи, однако он не разрешил газете “Таймс” опубликовать его “пока не произойдут определённые возможные события”. [Сторонники теории “Царь жив” истолковывали эти слова так, что Вильтон был вовлечён в якобы имевшийся заговор с целью вызволить Царскую Семью из России.] Но еще до того, как “Таймс” смогла опубликовать этот доклад, отрывки из него были напечатаны в Америке. Нортклифф пришёл в ярость, что его обошли, и Вильтона уволили “выбросив на улицу практически без гроша… после того, как я отдал лучшие годы своей жизни служению этой газете”. (Архив Таймса.)» (Phillip Knightley «The First Casualy» N.Y. 1975. Р. 169. Перевод с английского Николя Д.).
Никаким, конечно, сторонником версии «чудесного спасения Царя» Роберт Вильтон не был. Наоборот, его книга поставила крест на всех подобного рода измышлениях. Ложно истолкованные «определённые возможные события» – это наверняка официальное выдвижение обвинений или даже суд, ради которых трудился и столько претерпел следователь Н.А. Соколов.
А вот полной копией дела, включая все протоколы, оформленные на территории России, и фотографии, как один из выбранных хранителей, Вильтон действительно обладал.
Книга, говорилось в издательском предисловии к лондонскому изданию, была написана автором «на основе информации из первых уст и данных, содержащихся в досье на русском языке, полная копия которого находилась в его распоряжении».
Нью-йоркский издатель уточнял: «Г-н Вильтон, скрывшийся из Сибири после падения правительства Колчака, захватил с собой одну из трех копий дела официального расследования. Он основывал свой рассказ на этом оригинальном источнике, к которому он добавил некоторые факты, собранные им лично».
Документами переданной ему на хранение резервной копии Роберт Вильтон при написания книги мог пользоваться, но не имел права что-либо из дела, без согласования со следователем Н.А. Соколовым, публиковать и даже помещать более или менее обширные цитаты.
О том, что такое слово было им дано, свидетельствует «Авторский постскриптум» к лондонскому изданию: «Во вступительной главе я упомянул о наличии некоторых причин, не позволявших мне опубликовать текст досье, которое было передано мне на хранение».
Свидетельство о существовавшей договоренности содержат два извода книги Вильтона:
«…Я взял одну из копий дела, отдавая себе отчет в том, что при определенных обстоятельствах, я могу по своему усмотрению использовать ее целиком или частично» (London. 1920. P. 17).
«С согласия и одобрения этих троих русских людей [генералов М.К. Дитерихса и Н.А. Лохвицкого, а также следователя Н.А. Соколова] […] автор взял на хранение эти важные акты с правом воспользоваться ими полностью или частью, когда обстоятельство и время этого потребуют в интересах самого дела» (Paris. 2005. С. 40).
Именно эти обстоятельства, соответствующим образом преподнесенные лорду Нортклиффу, скорее всего, и явились причиной конфликта, усиленного, вероятно, еще и весьма дозированной информацией о находившемся у него на хранении деле со стороны Вильтона, который, в силу вполне понятных обстоятельств, мог еще и отказать своему боссу в свободном доступе к имевшимся у него документам.
Вот почему для дальнейшего разъяснения этого дела нам необходимо понять, кто мог предоставить такого рода данные владельцу «Таймса».

Продолжение следует.

Link | Leave a comment {3}

СВИДЕТЕЛЬ «РУССКОЙ АГОНИИ» РОБЕРТ ВИЛЬТОН (23)

Jul. 11th, 2019 | 02:50 pm
reposted by sprecher_24

Нью-Йоркское издание 1920 года

Вскоре после первого лондонского издания появилось второе, также на английском, в Нью-Йорке, напечатанное в George H. Doran Company.
Сканы книги см.:
https://archive.org/details/lastdaysofromano00telb

Издательская обложка и титульный лист нью-йоркского издания Роберта Вильтона 1920 г.

Состав нью-йоркского издания был абсолютно тот же; отсутствовали лишь открывавший лондонскую книгу текст «Оценка и прогноз» от газеты «Таймс» и «Авторское послесловие» Роберта Вильтона.
Однако неожиданно книга обрела второго автора, причем имя его занимало первую верхнюю строчку.

Столь резкие перемены «обосновывались» в том числе и тем, что документы, печатавшиеся в лондонском издании книги во второй части, переносились в самое начало.
Публиковать их бывший министр юстиции Омского правительства Георгий Густавович Тельберг, строго говоря, не имел права. Однако беззаконие, установившееся с приходом большевиков в России вкупе с отсутствием в США в то время какого бы то ни было понятия об авторском праве, позволяло одинаково игнорировать как закон, так и совесть.

Вильтон же в результате такой рокировки отодвигался как бы на второй план, уходя в тень, превращаясь по существу в автора комментариев к печатающимся документам, а предоставивший их бывший правительственный чиновник, не потрудившийся сопроводить эти бумаги ни единым словом, превращался, словно по волшебству, в соавтора книги, имя которого к тому же стояло на первом месте.
О причинах этой коллизии мы еще поговорим, а пока представим саму нью-йоркскую книгу.

Фронтиспис.

Открывалась она «Словом от издателя» (р. V-VIII), расширенным по сравнению с первым английским изданием.
Вот дополнительный текст (р. VI-VII):
«Повествование г-на Роберта Вильтона, дополняющее переводы официальных документов, является, как мы полагаем, документом неоценимой важности. Будучи написанным человеком, который в течение шестнадцати лет было корреспондентом лондонском Таймс в России (и который не только владел русским языком, но и находился при расследовании преступления на месте его совершения, а также во время поиска останков), его рассказ несёт себе что-то щемящее, а его глубинную суть невозможно переоценить.
Здесь надлежит объяснить читателю, что содержание этого тома, заключающееся в официальных показаниях в части I и повествовании г-на Роберта Вильтона в части II появилось независимо друг от друга и, изначально, без какого-либо намерения их совместной публикации. Г-н Вильтон, скрывшийся из Сибири после падения правительства Колчака, захватил с собой одну из трех копий дела официального расследования. Он основывал свой рассказ на этом оригинальном источнике, к которому он добавил некоторые факты, собранные им лично. По счастливому стечению обстоятельств, компания Джорджа Г[енри] Дорана, готовившая для прессы показания, сохранённые г-ном Георгием Густавовичем Тельбергом, узнала о повествовании г-на Вильтона и тотчас договорилась о включении этих записей в [готовящийся] том.
Поскольку две части книги имеют разные источники, не было предпринято никаких действий для достижения однородности в отношении некоторых малозначительных видоизменений в написании имён собственных. Указатель в части III использует правописание, используемое г-ном Вильтоном, однако читатель легко узнает имена и места в переводе г-на Тельберга в части I» (Перевод Николя Д.).

Вслед за издательским предисловием были помещены содержание (р. IX-X) и список иллюстраций (р. XI-XII).
В этом по́сте, также как и в прошлом, мы воспроизводим все изображения с подписями под ними. Большинство их было взято из лондонского издания (но не все).

В отличие от лондонской, состоявшей из двух частей («Последних дней Романовых» Вильтона и документов, предоставленных Г.Г. Тельбергом), нью-йоркская книга была разделена на три неравные части.
Первая, как мы уже отмечали, содержала теперь протоколы допросов (р. 13-207).

Публиковались показания, правда, в несколько ином порядке: П. Жильяра (р. 15-37), Ч.С. Гиббса (р. 38-60), полковника Е.С. Кобылинского (р. 61-138), Филиппа Проскурякова (р. 139-159), Анатолия Якимова (р. 160-194) и Павла Медведева (р. 195-205). Заключал первую часть документ о доставке Императора в Екатеринбург, подписанный 30 апреля 1918 г. председателем Уралоблсовета Белобородовым (р. 206-207).

Во второй части печаталась книга Роберта Вильтона (р. 209-411), основанная, как это подчеркивалось, на подлинном расследовании, проведенном следователем Николаем Алексеевичем Соколовым.

Наконец, в третью заключительную часть (р. 413-428) вошли материалы из приложения к лондонской книге: список Членов Императорской Семьи во время революции, хронология событий от переворота до цареубийства, объяснение упоминаемых в текстах российских политических институтов и местностей и алфавитный указатель имен.

Продолжение следует.

Link | Leave a comment {4}

СВИДЕТЕЛЬ «РУССКОЙ АГОНИИ» РОБЕРТ ВИЛЬТОН (22)

Jul. 11th, 2019 | 02:49 pm
reposted by sprecher_24

Первое лондонское издание

Роберт Вильтон прибыл в Лондон, скорее всего в апреле либо в начале мая 1920 года, и уж вряд ли позднее, чем Н.А. Соколов кружным путем (через Японию и Италию) приехал в Париж. (Случилось же это, как мы помним, 16 июня).
Встреча с семьей, редакционным начальством и коллегами из «Таймса», приведение в порядок путевых записей, которые он вел на Урале, в Сибири, Маньчжурии и Китае, по дороге домой…
Далее, как нетрудно предположить, была работа над серией статей для газеты, что уже бывало и раньше, перед тем как в 1918-м вышла его «Русская Агония».
Новая книга «Последние дни Романовых» была, судя по «авторскому послесловию», завершена к 19 августа 1920 года.

Титульный лист первого лондонского издания 1920 г.

В сентябре, как это значилось на обороте титульного листа, она была напечатана в старом, существовавшем с 1653 г., лондонском издательстве Thornton Butterworth Limited и поступила в продажу.

Представляя далее это 320-страничное издание, заметим, что текст самого Роберта Вильтона занимает в нем первые 163 страницы; остальное – публикация документов (о чем мы подробно предполагаем поговорить отдельно) и разного рода указатели.
Сканы книги см.:
https://archive.org/details/lastdaysofromano00wilt

В этом по́сте мы воспроизводим все иллюстрации, сопровождающие лондонское издание вместе с оригинальными подписями под ними, напечатанными на специальной папиросной бумаге, которой переложено каждое изображение на восьми вклейках.

Вслед за содержанием (р. 5-6) и списком иллюстраций (р. 7-8) следовал текст (р. 9-10), представляющий из себя оценку газеты «Таймс».

Приведем его полностью, чтобы впоследствии каждый смог оценить внезапно возникшие вскоре споры, предшествовавшие кардинальному повороту в умонастроениях редакции, завершившихся разрывом со своим долголетним сотрудником.
Текст этот, наряду с остальными из той же книги, публикуемыми нами далее, имеет большое значение для понимания этих резких перемен в жизни Роберта Вильтона. Потому настоятельно рекомендуем читать их все внимательно.
Но вот и сам этот первый текст:
«ОЦЕНКА И ПРОГНОЗ
Что “The Times” говорит относительно ужасной истории мученичества Романовых, рассказанной господином Робертом Вильтоном:
Никакой комментарий не сможет переоценить значимости этого повествования. Оно высвечивает, как ни один иной эпизод в ужасных анналах истории большевизма, подлинную природу сил, разрушивших Россию и по-прежнему удерживающих ее своей кровавой и тиранической хваткой. Это повествование обнажает цели, ради которых Германия изначально направила Ленина и его еврейских сообщников в Россию, и показывает, как тщательно эта цель достигалась. Попутно автор в новом свете показывает покойных Императора Николая и Императрицу Александру и доказывает, что Они были верны союзникам до самой Своей смерти. Автор снимает с Них клеветнические обвинения – зачастую глупые, порой грязные, – показывая одновременно Их силу и слабость, Их причуды и добродетели, указывает на тех, кто повинен в Их смерти.
Какие бы испытания ни уготовила история пережить несчастному русскому народу, прежде чем он вновь обретет достойную упорядоченную государственность, мы верим, что трагические фигуры покойной Царской Четы будут пользоваться всё большим уважением в глазах людей и будут призывать Свой народ к восстановлению самоуважения и самообладания. Однако прежде чем будет достигнута эта цель, придется оплатить пугающий счет, ибо когда нация пробуждается и осознает деградацию, в которую она впала, пусть даже это произошло по ее собственной вине в той же мере, как и в результате чьих-то злых происков, ее раскаяние редко ограничивается признанием своих собственных недостатков. Вся Европа, более того весь мiр, заинтересован в возрождении России, поскольку до тех пор, пока вновь не будет России, не будет истинного мира ни в Европе, ни в Азии. Однако крайне важно, чтобы выздоровление России не сопровождалось дальнейшими разрушительными кризисами, если таковых можно будет избежать или всплесками народного гнева, при которых стремление отомстить невинным или относительно невинным за грехи виновных, может вновь отвратить от русского народа цивилизованный мiр.
Мы полагаем, что повествование нашего корреспондента поможет открыть глаза, которые до этого были слепы или были намеренно слепы, и увидеть нелицеприятную правду. Мы считаем также, что те шаги, которые пока еще не были предприняты в силу инертности или индифферентности, можно было бы сделать, чтобы предотвратить такие этапы в Российской драме, на фоне которых поблекнут даже ужасы публикуемого нами повествования» (Перевод Шоты Чиковани).

Далее было помещено издательское предисловие (р. 11):

«СЛОВО ОТ ИЗДАТЕЛЯ
Мы должны предупредить наших читателей, что содержание первой части этой книги было составлено ещё до того, как стало известно о существовании переводов, содержащихся во второй её части.
Для “Последних дней Романовых” г-н Роберт Вильтон написал историю Bх мученической кончины – благодаря своей уникальной квалификации – на основе информации из первых уст и данных, содержащихся в досье на русском языке, полная копия которого находилась в его распоряжении.
Перевод протоколов (которые составляют вторую часть данного тома) был опубликован независимым образом в США г-ном Георгием Тельбергом, б. Министром юстиции Омского правительства (Колчака). В отношении этих показаний можно без преувеличения сказать, что ничто не сравнится с ними с точки зрения интереса их содержания и манеры изложения. Г-н Соколов, судебный следователь, допрашивавший свидетелей, является, безусловно, мастером своего дела.
Сравнивая обе части, становится ясным, в том, что касается публикуемых здесь показаний, что эти части несут на себе отпечаток организации материала и стиля изложения г-на Вильтона; у нас есть все основания утверждать, что, когда оставшаяся часть досье станет, наконец, достоянием широкой публики, подобное утверждение будет применимо и в отношении оставшейся части этой захватывающей истории, которая представляет собой ясный, ёмкий, полный и абсолютно подлинный отчёт о великой человеческой трагедии – быть может, величайшей трагедии всех времён» (Этот и все последующие переводы в этом по́сте выполнены для нас Николя Д.).

И лишь после этого издательского предисловия начинался собственно авторский текст Роберта Вильтона: шестнадцать глав, включая пролог и эпилог (р. 13-162).

Завершается первая часть лондонского издания книги Вильтона авторским послесловием (р. 163):

«АВТОРСКИЙ ПОСТСКРИПТУМ
Во вступительной главе я упомянул о наличии некоторых причин, не позволявших мне опубликовать текст досье, которое было передано мне на хранение. Другие лица не были столь щепетильны. Однако, поскольку неумение хранить секреты было проявлено в другой стране, я не имею причин возражать против того, чтобы публикация состоялась здесь, и, поскольку безответственные лица могли допустить появление неполных или искажённых версий документов, я думаю, что, после прочтения переводов, будет правильно заявить о том, что эти переводы были выполнены, как я полагаю, с точных копий оригинальных показаний.
Роберт ВИЛЬТОН.
Лондон, 19 августа 1920 г».

Вторую, документальную часть издания открывает издательское предуведомление (р. 165-166):
«ИСТОРИЯ ОПУБЛИКОВАННЫХ ДОКУМЕНТОВ
В конце июля 1918 г. город Екатеринбург было отвоёван у большевиков силами Сибирского правительства. Вскоре после занятия уезда, было отдано распоряжение о расследовании обстоятельств, связанных с убийством Императорской Семьи в Екатеринбурге, так как вести об этом преступлении преодолели препоны большевизма и стали известны и в России, и за рубежом.
Было проведено административное расследование преступления, за которым последовал судебный допрос свидетелей, имевших отношение к жизни Императорской Семьи в Царском Селе, Тобольске и Екатеринбурге; они производились Н.А. Соколовым, судебным следователем по особо важным делам Омского суда.
Сведённые вместе показания, публикуемые здесь впервые, восстанавливают жизненный путь Императорской Семьи с момента отречения Императора и вплоть до убийства Его Самого, Его Супруги, Детей и Их верных слуг в Ипатьевском доме в Екатеринбурге.
Копии показаний были забраны из архивов г-ном Георгием Г. Тельбергом, профессором права Саратовского университета и Министром юстиции в Омске, когда он бежал вместе с другими министрами Правительства Колчака.
Переводчик постарался отразить изначальную простоту и, в некоторых случаях, грубость и недостаток образования свидетелей. Полковник Кобылинский, г-н Жильяр и г-н Гиббс, будучи людьми образованным, вероятно, давали показания, не проявляя при этом каких-либо внешних эмоций, однако, хотя они и не преувеличивали предсмертных страданий Императорской Семьи, они всё же не являлись очевидцами последних часов Их плена.
Показания солдат звучат более зловеще. Двое из них были свидетелями почти всего, ежедневно происходящего в Ипатьевском доме, но при этом они выказывают определённое сострадание, будучи доброжелательно расположены к Узникам, чьё убийство они осуждают. Они же настаивают на том, что преступление было совершено “латышами”. Третий солдат (Медведев) принимал активное участие в убийстве».

Далее следует публикация самих протоколов допросов: начальника охраны Царской Семьи в Тобольске полковника Е.С. Кобылинского (р. 167-223), преподавателя французского языка Царских Детей П. Жильяра (р. 224-241), воспитателя Наследника Ч.С. Гиббса (р. 242-258), а также участников цареубийства: разводящего караула в Ипатьевском доме Анатолия Якимова (р. 259-284), начальника охраны Павла Медведева (р. 285-293) и охранника Филиппа Проскурякова (р. 294-308).

В приложении к книге были напечатаны: список Членов Императорской Семьи во время революции (р. 309), хронология событий от переворота до цареубийства (р. 309-310), объяснение упоминаемых в текстах российских политических институтов и местностей (р. 310-311), подписанный 30 апреля 1918 г. председателем Уралоблсовета Белобородовым документ о доставке Императора в Екатеринбург (р. 311-312), а также алфавитный указатель имен (р. 312-315).
Завершалось лондонское издание общим указателем (р. 317-320).

Продолжение следует.

Link | Leave a comment {1}

СВИДЕТЕЛЬ «РУССКОЙ АГОНИИ» РОБЕРТ ВИЛЬТОН (21)

Jul. 11th, 2019 | 02:49 pm
reposted by sprecher_24

Прощание с Россией

«Все перемены в мiре мы не в силах ни подчинить, ни предсказать. Что за погода грядет, нам не узнать – и по-своему не сделать».
Дж.Р.Р. ТОЛКИЕН.

О времени и обстоятельствах выезда Роберта Вильтона из России до сих пор мало что известно. Для лучшего понимания обстоятельств и обстановки, в которых он происходил, приведем всю известную нам хронологию и факты. Они позволят нам многое понять и верно оценить.
Высадившись во Владивостоке в январе 1919 г., Вильтон, после краткого пребывания в феврале в Омске, в марте вновь во Владивостоке, где встретился с генералом М.К. Дитерихсом, приехавшим исполнить поручение адмирала А.В. Колчака – переправить Царские вещи в Англию. Затем, по словам журналиста, он «сопутствовал» генералу «в течение всего 1919 года».

Поезд до Омска на Владивостокском вокзале. 1919 г.
https://repository.duke.edu/dc/esr/esrph080014440

Именно в это время английский журналист познакомился и близко сошелся со следователем Н.А. Соколовым, чему в немалой степени способствовала их общая страсть – охота.
Сама встреча произошла в Екатеринбурге в апреле. Николай Алексеевич водил его по Ипатьевскому дому, показывая следы пребывания там Царственных Узников, рассказывая что и где происходило. В мае Вильтон принимал деятельное участие в осмотре рудника на Ганиной яме, поставив свою подпись под протоколом осмотра.

Николай Алексеевич Соколов.

Работы на шахтах продолжались вплоть до получения 11 июля Н.А. Соколовым предписания от генерала М.К. Дитерихса о необходимости срочно покинуть город в связи с приближением к Екатеринбургу красных.
Оставили они место уничтожения Царских Тел, по свидетельству Вильтона, только в виду красных разъездов (город был захвачен большевиками 15 июля).

Екатеринбургский вокзал в годы гражданской войны.

«Я вспоминаю, – писал журналист, – ночь нашего отъезда из Екатеринбурга. Красные приближались, но Соколов отправился во мрак и дождь, чтобы получить сведения от важных свидетелей-крестьян. Они могли посадить его в погреб и выдать красным. Он назвал себя и объяснил цель своего посещения. Снабжая его информацией, крестьяне подвергались большому риску. Соколов объяснил им, кто он. “А теперь, что вы намерены сделать? – спросил он – Поможете ли вы правосудию? Помните ли вы, что тот, кто убит, был вашим Царем?” И они выбрали путь чести и самопожертвования».
https://sergey-v-fomin.livejournal.com/233425.html
Потом Соколов с Вильтоном едут в поезде на восток, спасая подлинник следственного дела с вещественными доказательствами: Тюмень – Ишим – Омск, куда они прибыли во второй половине августа.

Белый Омск. Кадры из кинохроники.

Здесь «в распоряжение судебного следователя по особо важным делам Соколова» поступили по приказу адмирала А.В. Колчака посланные из Крыма вдовствующей Императрицей Марией Феодоровной капитан П.П. Булыгин и есаул А.А. Грамотин. С ними в последних числах августа Н.А. Соколов и отбыл в Читу, сберегая добытые материала от захвата большевиками-цареубийцами.
В Омске Вильтон на время распрощался с Соколовым, при котором безотлучно находился, начиная с апреля.

Вокзал в Омске. Фотография с надписью на чешском языке.

«Когда падение Омска оказалось неизбежным, – писал Вильтон, – Соколов взял все документы следствия и направился на Восток. Автор и генерал Дитерихс выехали позднее. Генерал Дитерихс оставил командование ввиду самоубийственного решения Колчака отложить эвакуацию Омска – решения, стоившего потом безчисленных жертв и кончившегося смертью самого Верховного Правителя» (Paris. 2005. С. 39). Омск пал, напомним, 14 ноября.

На платформе Омского железнодорожного вокзала. Кадр из кинохроники колчаковских времен.

Прибыв в Читу в первых числах октября, Н.А. Соколов застрял здесь надолго.
6 декабря здесь появился генерал М.К. Дитерихс. Ехавший вместе с ним в поезде из Омска Р. Вильтон вспоминал: «Генерал Дитерихс и автор нашли Соколова в Чите. Здесь его преследовали… […] Этим лицам было необходимо так или иначе добыть документы и избавиться от Соколова, уничтожить неопровержимые доказательства, что Царь и вся Его Семья убиты» (Paris. 2005. С. 39). Вильтон приписывал это преследование «наймитам атамана Семенова». В действительности речь шла о совершенно иных силах…

Получив в самый день прибытия в Читу «на хранение» материалы, генерал Дитерихс вместе с Вильтоном и присоединившимся к ним капитаном Булыгиным немедленно выехали в Верхне-Удинск (Улан-Удэ), в пути – для сохранности – копируя подлинное следственное дело.
Н.А. Соколов выехал из Читы позднее, 4 января 1920 г., в вагоне своего друга – английского офицера для связи при атамане Семенове капитана Уокера. В Верхне-Удинск они прибыли на второй день Рождества.

7 января генерал М.К. Дитерихс обратился за помощью к британскому Верховному комиссару в Сибири Майлсу Лэмпсону (только что сменившему Чарльза Элиота) с просьбой взять на хранение найденные на Ганиной яме частицы «Священных останков» Царской Семьи.
В депеше в Лондон дипломат, секретарем при котором, как и при его предшественнике, состоял Ч.С. Гиббс, сообщал, что получил сундучок 8 января «в ночь отъезда из Верхнеудинска в восточном направлении». При этом он запрашивал разрешение вывезти в Англию и само дело.

О принятом в Лондоне решении стало известно позднее, уже в Харбине.
«Пришел ответ, – писал капитан П.П. Булыгин, – из Англии на запрос г. Лэмпсона: Английское правительство не разрешает въезда следователю с делом и приказывает консулу Сляйю немедленно вернуть ящик генералу Дитерихсу».
«Первоначально, – рассказывал генерал М.К. Дитерихс, – помощь хотел оказать английский дипломат Майлс Лэмпсон (ныне британский посланник в Китае) и вывез в своем поезде шкатулку в Харбин. Но вскоре он получил предписание от своего Министерства иностранных дел не вмешиваться в “Русское Царское дело” и потому просил генерала Дитерихса взять обратно сафьяновую шкатулку. Генерал принял шкатулку обратно» («Возрождение». Париж 1931. 20 января).
О всех известных на сегодняшний день перипетиях этой истории мы уже подробно писали:
https://sergey-v-fomin.livejournal.com/237124.html
https://sergey-v-fomin.livejournal.com/237453.html
Все, кто так или иначе был посвящен в детали, высказывались весьма осторожно.
Председатель Совещания бывших русских послов в Париже М.Н. Гирс дал расспрашивавшему его французскому «журналисту разъяснение в частном порядке с просьбой сообщенных сведений не опубликовывать». Суть их сводилась к тому, что «англичане так действовали в силу причин чисто дипломатического характера» («Возрождение». Париж. 1931. 10 января).
Что это были за обстоятельства, дал понять один из друзей следователя Н.А. Соколова, писавший в очерке 1924 г.: «Ответ был совершенно неожиданный: Ллойд Джордж приказал прекратить всякие сношения с Соколовым, предоставив самому озаботиться судьбой порученного ему дела».
https://sergey-v-fomin.livejournal.com/225738.html
Среди ответственных за это решение был, по свидетельству генерала Мориса Жанена (о чем он рассказывал сначала в интервью, а потом и в книге), также и начальник Английской военной миссии в Сибири генерал Альфред Нокс. (Так же, как и Лэмпсон, он, несомненно, выполнял приказ свыше.)

Существует, возможно, и еще одно объяснение этой уклончивости в ответах на поставленные впоследствии вопросы:
https://sergey-v-fomin.livejournal.com/342019.html
Если верить этой последней информации, исходившей от служившей при Майлсе Лэмпсоне Виолетты Киркпатрик, то можно предположить, что участники следствия, опасаясь сосредоточения добытых материалов в каких-либо одних руках, разделили также и Царские Реликвии, подобно вещественным доказательствам, часть которых было оставлено в Харбине у купца И.Т. Щелокова (https://sergey-v-fomin.livejournal.com/238621.html), или самому делу, с которого сняли несколько копий, раздав их на хранение разным лицам.
В пользу этой версии свидетельствуют разноречивые известия о местонахождении Царских Мощей, причем одновременно в разных местах, о чем мы писали в нашей публикации «К пониманию личности “Le Prince de l`ombre”», продолжавшейся с октября 2017-го до сентября 2018-го.

Н.А. Соколов покинул Верхне-Удинск почти сразу же, выехав с материалами дела в Харбин вместе с американским генеральным консулом Эрнестом Харрисом в его поезде, однако на пограничной станции Маньчжурия покинул поезд, задержавшись на несколько дней в Чите.

Станция Маньчжурия, который завершался русский отрезок КВЖД и начинался китайский.
https://repository.duke.edu/dc/esr/esrph100016390

В Харбин Н.А. Соколов выехал 21 января 1920 г. Первый документ следствия, помеченный этим городом, находившимся уже за пределами Российской Империи, датируется 7 февраля: «…В момент падения власти Верховного Правителя адмирала Колчака и убийства его в этот день большевиками в г. Иркутске, судебный следователь находился в пределах Маньчжурии, в г. Харбине».
Наконец, в конце февраля в Харбин прибыл поезд генерала М.К. Дитерихса, в составе которого находился и вагон Роберта Вильтона, не раз об этом впоследствии вспоминавшего:
«Соколов уехал в Харбин, где мы с ним встретились через несколько недель» (Берлин. 1923. С.13).
«После долгих приключений и опасностей автор, генерал Дитерихс и Соколов добрались наконец до Харбина. Но и здесь со всех сторон действовали тайные красные и весьма сомнительные организации. Для Соколова, жизнь которого подвергалась большой опасности, представлялось в высшей степени рискованным хранить далее у себя акты по Царскому делу. Он мог потерять и жизнь, и документы. Поэтому он спрятал их в служебном вагоне у автора, который находился под покровительство Британского флага. Ночи, по большей части, Соколов также проводил в моем вагоне.
Это решение Соколова одобрили генерал Дитерихс и генерал Лохвицкий. Лохвицкий – настоящий солдат и джентльмен, сумевший сохранить среди окружающей его обстановки сумасшедшего дома любезную предупредительность и невозмутимое спокойствие, которые он одинаково проявлял как в боях во Франции, так и во время безпорядков в Сибири» (Paris. 2005. С. 40).

Реальная угроза сохранности материалов следствия привела к решению перевезти дело в Европу.
«Помню в Харбине, – писал Роберт Вильтон, – когда Н.А. Соколов просил меня выручить его из тяжелого и опасного положения – увезти его за границу – ему пришлось убеждать генерала Дитерихса отправить в Европу само делопроизводство; таким образом, он сам подчинялся Дитерихсу в этом вопросе, основываясь на полномочиях, полученных М.К. Дитерихсом от адмирала Колчака. Этим фактом нисколько не уменьшается роль и огромная заслуга Соколова в ведении следствия. Соколов, генерал Лохвицкий и я долго убеждали генерала Дитерихса согласиться на отправку дела в Европу. Он, в конце концов, согласился. Мы считали, что дело будет в безопасном месте» (Берлин. 1923. С. 106).

Сначала, по свидетельству Вильтона, документы и вещественные доказательства «генерал Дитерихс хотел оставить на Дальнем Востоке. Только после продолжительного совещания на станции Харбин в моем вагоне, в котором были сложены эти документы, он уступил моим настояниям и отправил документы в Европу.
Бывший командир русских войск на французском фронте, генерал Лохвицкий, присутствовал на этом совещании и одобрил мои аргументы. Но было условлено, что документы и условленные доказательства, порученные генералу Жанену, должны быть переданы Великому Князю Николаю. К сожалению, это условие не удалось исполнить. Что касается остальных досье, то в Европу их доставил я» («Русская газета». Париж. 1924. 19 июня).

Генерал Морис Жанен в день своего прибытия во Владивосток. Ноябрь 1918 г. Справа от него генерал М.К. Дитерихс.
https://repository.duke.edu/dc/esr/esrph080013530

Краткие итоги мартовского совещания, проходившего в вагоне Роберта Вильтона, можно найти в книге последнего, каждое из трех изданий которого передаёт свои оттенки произошедшего.
Английское издание 1920 г.: «С ведома и одобрения трех вышеупомянутых выдающихся людей [Н.А Соколова, генералов Дитерихса и Лохвицкого] – представляющих прошлую и, мы все надеемся, будущую Россию – я взял одну из копий дела, отдавая себе отчет в том, что при определенных обстоятельствах, я могу по своему усмотрению использовать ее целиком или частично» (London. 1920. P. 17).
Французское издании 1921 г.: «Для делопроизводства и для Соколова существовала только одна возможность спасения: перемещение в Европу. Для этого у меня собрались Дитерихс, Лохвицкий и Н.А. Соколов. После этого совещания на меня выпала миссия помочь ему во время его путешествия, взяв с собой копию дела…» (Paris. 1921. P. 17).
Русское издание 1923 г.: «Для безопасности дела и для личной безопасности Соколова, ему необходимо было выехать в Европу. В начале марта у меня собрались генералы Дитерихс и Лохвицкий и Н.А. Соколов. На этом совещании я взял на себя помогать ему во время его поездки и охранять один экземпляр дела. Подлинник был поручен одному французскому генералу» (Берлин. 1923. С.13-14).

20 марта 1920 г. на железнодорожной станции Харбин генерал М.К. Дитерихс и два его ординарца в сопровождении следователя Н.А. Соколова и П. Жильяра принесли в поезд генерала Мориса Жанена три «тяжелых чемодана» и ящик с материалами дела, а на следующий день, 21 марта Михаил Константинович передал Жанену шкатулку с Царскими Реликвиями.
https://sergey-v-fomin.livejournal.com/238395.html

Генерал Морис Жанен у вагона своего поезда.
https://repository.duke.edu/dc/esr/esrsc120010410

20 же марта Н.А. Соколов с супругой выехали из Харбина в Пекин в вагоне Роберта Вильтона. Эта дата фигурирует не только в мемуарах капитана П.П. Булыгина, но и отмечена самим Н.А. Соколовым в одной из приложенных к делу справок. Иную приводит в своей книге Вильтон: «9 (22) марта, как только забастовка окончилась, мы с Соколовым выехали из Харбина» (Берлин. 1923. С.14).

В Пекине пути следователя и английского журналиста разошлись. Соколов добирался до Франции кружным путем: через Японию, Венецию (4 июня) и Рим (11 июня). В Париж он прибыл 16 июня.
Откуда, с кем, куда и когда выехал из Китая Роберт Вильтон пока что неизвестно.
Скорее всего, он отплыл прямо в Англию (британские корабли поддерживали постоянное сообщение): ему нужно было отчитаться в редакции о проделанной работе, поделиться с читателями газеты уникальными сведениями, которыми он обладал; там его, наконец, ждала семья…

Продолжение следует.

Link | Leave a comment {1}

«БОЖЕ, ХРАНИ СВОИХ!» (4, окончание)

Jul. 11th, 2019 | 02:49 pm
reposted by sprecher_24

Памятная медаль в честь Коронации Императора Николая II и Императрицы Александры Феодоровны. 1896 г.

Случай тот у Иордани на Неве вскоре затмило, как мы уже писали, «Кровавое воскресенье», произошедшее ровно три дня спустя. Но и далее одно за другим следовали подобные события, что, по нашему мнению, свидетельствовало о не случайности того обстрела на Неве.
Вот запись из дневника Государственного секретаря А.А. Половцова за 1 августа 1906 г.: «Город полон рассказом о том, что на вчерашнем маневрировании в Красном Селе двух полков около командовавшего маневром В.К. Николая Николаевича прожужжали три пули, якобы по небрежности попавшие в ружья стрелявшего холостыми зарядами, если не ошибаюсь, Измайловского полка» («Дневник А.А. Половцева» // «Красный Архив». Т. 4. М.-Пг. 1923. С. 121).
А 29 августа 1907 г., в день Усекновения честныя главы славнаго пророка, Предтечи и Крестителя Господня Иоанна, в Финских шхерах Императорская яхта «Штандарт» с Царской Семьёй на борту наткнулась посреди фарватера на не указанную на картах банку и, получив две пробоины, чуть не утонула.
Построенный по последнему слову инженерно-корабельной техники, Императорский «Штандарт» считался самой большой океанской и самой совершеннейшей яхтой в мiре.

Императорская яхта «Штандарт».

«…Яхта Государя “Штандарт”, – писал товарищ министра внутренних дел ген. В.Ф. Джунковский, в силу занимаемого положения хорошо знавший обстоятельства происшествия, – огибая остров Гроншер, наскочила на подводный камень, не обозначенный на карте, и плотно села посредине. Удар был настолько силён, что котлы сдвинулись с мест. Государь с Государыней и Августейшими Детьми перешли на посыльное судно “Азия”, на котором и провели ночь. На другой день прибыла яхта “Александрия”, на которой Их Величества и продолжали плавание. Сначала предполагали, не было ли какого покушения, но затем скоро убедились, что это был просто несчастный случай. […] Только через 10 дней удалось снять “Штандарт” с камня и отвести в док для капитального ремонта» (В.Ф. Джунковский В.Ф. «Воспоминания». Т. I. М. 1997. С. 236).

Современные исследователи относят это происшествие к «одной из трагических дат в истории Царской Семьи». «Удар был столь сильным, что яхта получила пробоину, котлы сдвинулись с фундаментов. […] Опасность действительно была велика, поскольку существовала реальная угроза взрыва котлов яхты» («Медицина и Императорская власть в России. Здоровье Императорской Семьи и медицинское обезпечение первых лиц в России в XIX – начале ХХ века. По материалам деятельности Придворной медицинской части Министерства Императорского Двора Его Императорского Величества. 1 января 1843 г. – 15 июня 1918 г.» Под ред. Г.Г. Онищенко. М. 2008. С. 209).
Сохранились воспоминания об этом трагическом происшествии присутствовавшей в тот день на Царской яхте А.А. Вырубовой:
«Был чудный солнечный день; в 4 часа все собрались в верхней рубке к дневному чаю, как вдруг мы все почувствовали два сильных толчка; чайный сервиз задребезжал и посыпался со стола» (А.А. Танеева (Вырубова) «Страницы моей жизни». М. 2000. С. 43).
«Казалось, что судно подскочило в воздух и упало опять на воду. Потом оно остановилось и левый борт его стал крениться. Всё произошло мгновенно. […]
Государыня в ужасе вскрикнула, испуганные Дети дрожали и плакали; Государь же сохранял спокойствие. Он объяснил, что мы натолкнулись на риф. Послышались звуки набата, и вся команда из двухсот человек выбежала на палубу.
Матрос огромного роста Деревенько занялся Наследником. […] Деревенько схватил Мальчика и побежал с Ним на нос яхты. Он сообразил, что котлы находятся как раз под столовой и первой может быть повреждена эта часть судна» («Неопубликованные воспоминания А.А. Вырубовой» // «Новый Журнал». № 130. Нью-Йорк. 1978. С. 130).

Наследник Цесаревич Алексей Николаевич среди членов экипажа «Штандарта».

«Царь побежал по палубе, – пишет в мемуарах ген. А.А. Мосолов, – крича, чтобы все искали Цесаревича. Прошло немало времени, прежде чем обнаружили Его местонахождение. Оказалось, что дядька Деревенько при первом же ударе о скалу взял Его на руки и пошёл на нос яхты, считая вполне правильно, что с этой части “Штандарта” ему будет легче спасать Наследника в случае полной гибели судна» (А.А. Мосолов «При Дворе последнего Императора». СПб. 1992. С. 236).
«Мы же все, – продолжает рассказ А.А. Вырубова, – стояли на палубе. Левый борт яхты опускался всё ниже; в конце концов передвигаться по палубе стало невозможно. К счастью, строение рифа затормозило крен: левый борт яхты уперся в скалу. Но бок судна был пробит, и вода хлынула внутрь. Если бы яхта оторвалась от скалы, вероятно, мы потонули бы. […]
По поводу аварии было проведено тщательное расследование. Ничего не знаю о его результатах. Знаю только, что адмирал Нилов, Чагин, капитан “Штандарта” и капитан Либек были отданы под суд. Император помиловал всех» («Неопубликованные воспоминания А.А. Вырубовой» // «Новый Журнал». № 130. С. 130-131).
Дошёл до нас также и рассказ об этом случае в шхерах, записанный уже в эмиграции со слов другого очевидца, флигель-адъютанта Государя капитана I ранга Н.П. Саблина (1880–1937), в 1912-1915 гг. старший офицер «Штандарта», а с 1916 г. последний его командир (Р.Б. Гуль «“Я унес Россию”. Апология эмиграции». Т. II. М. 2001. С. 269-271).

Подробный рассказ об этом личной фрейлины Императрицы Александры Феодоровны княжны Елизаветы Николаевны Оболенской (1864–1939) передает в своих мемуарах баронесса С.К. Буксгевден:
«…К счастью, это произошло днем. Размер повреждений не сразу можно было определить. Яхта быстро наполнялась водой, стала крениться на подветренную сторону, а судно сопровождения, осадка которого была больше, не могло проследовать за Императорской яхтой именно в этот канал. Завыли сирены, забегали моряки, выполняя приказы офицеров. Были спущены лодки. Казалось, что “Штандарт” быстро погружается в воду.
Императрица всегда была изобретательна, полна энергии и никогда не теряла голову перед лицом опасности. Она устроила так, чтобы Детей и служанок-дам первых усадили в лодки.. Потом с помощью Своей подруги госпожи Вырубовой, Она бросилась в каюты, сорвала с кроватей простыни и сбрасывала в них все ценности, завязывая огромные узлы с самыми необходимыми и дорогими вещами. Всё это было сделано в четверть часа. Императрица была последней женщиной, покинувшей яхту.
Император, несмотря на шум и беготню вокруг, спокойно стоял на палубе, отдавая нужные приказы. Княгиня Оболенская, подойдя к Нему, заметила, что Он держал в руке Свои часы и склонился, наблюдая за ватерлинией. Она спросила Его, что Он делает. Он ответил, что намерен оставаться на борту до последнего и что Он считает, на сколько дюймов в минуту погружается яхта, чтобы знать, сколько времени она будет оставаться на плаву. Он подсчитал, что оставалось еще около двадцати минут!
Благодаря водонепроницаемым отсекам и мерам, предпринятым командой, яхта не затонула, а проходивший мимо финский корабль “Ellenkeinen” принял на борт всех пассажиров и команду и доставил их на крейсер “Азия”. К счастью никто не пострадал, не считая испытанных неудобств и чувства тревоги. Но если бы на море было сильное волнение, ситуация была бы очень серьезной, так как яхта, без сомнения, затонула бы, а шлюпки были переполнены» (Баронесса Софья Буксгевден «Жизнь и трагедия Александры Федоровны, Императрицы России. Воспоминания фрейлины в трех книгах». М. 2012. С. 132-133).

Матросы с яхты «Штандарт».

«…Наступить должно время раздумья, – сказал на благодарственном молебствии протоиерей Иоанн Восторгов, – время испытания судеб Божиих и даваемых нам Свыше уроков. Какие это судьбы, какие уроки?
Не будем омрачать этих святых минут сомнениями и недоумениями: что произошло? Небрежность ли здесь, преступная и позорная, которой нет имени, или здесь – новый злодейский замысел? Как могло случиться, что Царя с Семьёй отправили по неисследованному морскому пути? Как оказался незнающим пути лоцман? Что это значит, что даже Царя, это драгоценнейшее и единственное сокровище России, не могут окружить в пути покоем и безопасностью? Всё это вопросы, которые просятся в сознание, но на которые теперь пока нет точных известий, мы не можем ответить. И не будем ими омрачать переживаемых радостных мгновений. […]
Опять и опять спасён наш Царь!.. Итак, жив Господь наш, и жива и действенна Его десница, жив Его недремлющий Промысл! […] Спасённый ещё раз от смертной опасности, Царь наш становится для нас безконечно дорогим, безконечно возлюбленным. Он – живое напоминание Промысла, бодрствующего о России; Он – живое воплощение милости Господней к нам; Он – носитель судеб России; Он – орудие Божьего о нас смотрения.
Окружим Его любовью и преданностью ещё большими, чем прежде! […] Окружим Царя, спасённого и Божьею милостью знаменанного, благоговейным почитанием! И будем самоотверженно до конца наших сил, до конца наших дней служить России и Монарху, исполнять Царские предначертания, вместе с Царем работать над созиданием и укреплением блага русского народа!
Отрадно и радостно такое служение под святым знамением силы высшей, – силы Божественной Милости и Божественного Всемогущества» (Прот. И.И. Восторгов «Полное собрание сочинений» Т. III. М. 1915. С. 289-290).
Русское общество оказалось, однако, глухим к призывам пламенного проповедника и искреннего Царелюбца протоиерея Иоанна. Но не пришло тогда ещё время и для Государя. Не отлита была ещё для Него пуля…
Именно в такое время Царю дано было встретиться с сибирским крестьянином, «опытным странником» Г.Е. Распутиным.
Григорий Ефимович живо отреагировал на милость Божию к Царской Семье. Вот что он писал Государю:
(6.12.1906): «…Поставим мы Николу – своим[и] чудесам[и] в охрану Тебе в настоящее время – вся надежда, что хранит и сохранит, и вместе с тем враг не подвижется на нас. Вот Тебе спасение, а нам Слава».
(6.5.1908): «…Господь нередко хранил Чудом нашего Батюшку Царя. Он хранит как ласково мать дитя. И умудряет Господь и укрепит в славе Своей яко крепок Господь, а мы люди Его».
Узнав о чудесном спасении Их Величеств на «Штандарте», Г.Е. Распутин заказал икону, на которой был изображен Господь, благословляющий Царя, Царицу и Цесаревича. «Сам Господь спасает и милует Их» – было написано на иконе.

Образ, подаренный Г.Е. Распутиным Царской Семье в память о чудесном Ее спасении 29 августа 1907 г. в Финских шхерах. Государственный музей истории религии (Казанский собор) в С.-Петербурге.

Посылку образа сопровождало письмо (5.3.1908): «…Утешайтесь этим образом, ликом Его, милости Божества, и много Вам придётся по поводу образа от Своих близких знакомых. Что такое? Как было не так? […] Вот Он дал такие мысли, по Его указанию и написано: что Он от смерти Сам спас и помиловал. Ведь когда была тревога на море, ни один знакомый Вам не подал руки ко спасению, а Сам Господь спас. Над главами Вашими была Его рука – Он хранил и миловал. Вот и благодарите и многа таких – тысячи, что грешные на образах со святыми, даже первый факт: у Воскресения Христа лежали, которые Его распяли. […] А это напоминание Вам, что Он всегда Вас так хранит, милует и спасает. И после Оле [Царевичу Алексею] на память».
Тему эту Григорий Ефимович продолжил в записи, сделанной им в день Ангела Государя на следующий год: «…На Нём были неоднократно чудеса, на Батюшке нашем Помазаннике Царе: первое – крушение на машине, через него Господь спас всё Семейство. Не чудо ли это Божие? Второе – пули свистели и не коснулись Светлости Его, и мечом усекли, и при большой ране Господь сохранил, и на морях Господь подавал руку помощи, охранял, благословлял и миловал Их. Нигде не охранила охрана, а только охранили Его сами Ангелы, которые посланы от Бога пасти Его. Экие мы невежды, что Господь нам дал такого Помазанника – все явления и чудо за чудом на Нём. Будем помнить Его чудеса и явления на Нём, и проснёмся как от сна».

Александр Иванович Чагин: гардемарин (1890) и офицер флота.

Особо следует сказать о командире Императорской яхты. Им был, начиная с ноября 1905 г., Иван Иванович Чагин (1860–1912), с 16 августа 1903 г. флигель-адъютант Свиты ЕИВ, в Цусимском сражении командовавший крейсером «Алмаз» – единственным крупным кораблем эскадры, добравшимся до Владивостока.
2 апреля 1906 г. И.И. Чагина произвели в капитана I ранга, а через год, 29 августа 1907 г. «Штандарт» чуть не утонул в Финских шхерах.
Тем не менее, 29 марта 1909 г. «за отличие по службе» И.И. Чагина произвели в контр-адмиралы, причислив к Свите Его Императорского Величества.
Начиная с 1909 г. Императорская яхта ежегодно ходила в Севастополь, однако плавала и в Балтийском море. Осенью 1912 г. в Финских шхерах «Штандарт» вновь налетел на камни. Контр-адмирал был оправдан, но 11 октября он неожиданно застрелился.
О причинах говорили по-разному.
А.А. Вырубова: «Адмирал Чагин застрелился из-за какой-то гимназистки».
Офицер «Штандарта» Н.В. Саблин: «Весь вечер адмирал был дома. У него обедали гости, и после их ухода всю ночь адмирал не ложился и что-то писал. Вестовые тоже не ложились и всё ждали звонка, чтобы помочь раздеться. Как вдруг в семь часов утра раздался оглушительный выстрел. Произведенное властями следствие выяснило, что причины самоубийства оказались сугубо личного характера».
Начальник Дворцовой канцелярии генерал А.А. Мосолов: «Конец Чагина был трагическим – он покончил с собой. По одной версии, причиной самоубийства было то, что его любовница принадлежала к группе террористов-эсеров. Не могу этого утверждать – Чагин умер холостяком».
Говорили, наконец, что в трюме яхты была обнаружена подпольная типография…

Флигель-адъютант ЕИВ А.И. Чагин.

Столичная пресса сообщала: «С быстротою молнии сегодня утром облетела город весть о трагической кончине командира Императорской яхты “Штандарт”, Свиты к.-адм. И.И. Чагина. Покойный жил в д. 5 по Итальянской ул. В 7 час. утра прислуга адмирала услышала звук выстрела из спальни. Генерал сидел в глубоком кресле у кровати в ночном белье, на столике стоял недопитый стакан чаю, в левой руке покойный держал старую берданку, правая рука свесилась, от головы покойного осталась лишь нижняя часть с бородой, все помещение спальни, стены, кровать были забрызганы кровью. О случае тотчас было сообщено в местный участок. С прибытием на место пристава полк. Пчелина в квартиру был вызван фельдшер и разлетевшиеся части головы с трудом собраны. Труп покойного положен в гроб, а спальня и кабинет опечатаны до прибытия судебных властей. С прибытием на место товарища прокурора на столике в кабинете была найдена записка, в которой покойный просит никого в смерти не винить, в другой записке просит позаботится об одной знакомой. В 8 часов вечера у гроба покойного была совершена панихида, которую совершал настоятель Никольского Богоявленского собора и митрофорный прот. о. Кодратов. На панихиде присутствовали ген.-адют. адмирал Авелан, член адмиралтейств-совета вицe-адм. Зацаренный, свиты к.-адм. кн. Вяземский, г.-л. Зеленый, главный медицинский инспектор флота т.с. Зуев, начальник главного морского штаба в.-адм. Князев, помощник его г.-м. Зилоти, и командиры Петербургского порта к.-адм. Хомутов, сводно-гвардейского экипажа свиты к.-адм. гр. Толстой, гр. Гейден, адъютант морского министра лейт. Бертенсон, командиры Императорских яхт, офицеры гвардейского экипажа. У гроба на часах стоят парные часовые гвардейского экипажа» («Самоубийство к.-адм. Чагина» // «Новое Время». СПб. 1912. 12/25 октября).

Свиты Его Величества контр-адмирала И.И. Чагина похоронили на Никольском кладбище Александро-Невской Лавры. Могила его цела и до сего дня.

Link | Leave a comment {9}

«БОЖЕ, ХРАНИ СВОИХ!» (3)

Jul. 11th, 2019 | 02:49 pm
reposted by sprecher_24

Памятная медаль в честь Коронации Императора Николая II и Императрицы Александры Феодоровны. 1896 г.

«В Зимнем Дворце в этот день, по обычаю, – излагал запомнившееся видный русский государственный чиновник В.И. Гурко, – состоялись Высочайший выход из внутренних покоев в Дворцовый храм и Церковный парад войскам. Расположенная в Петербурге и его окрестностях Гвардия в лице отдельных небольших частей всех входивших в её состав воинских единиц становилась в таких случаях шпалерами в залах Дворца по пути следования Государя в церковь.
Церемония эта 6 января 1905 г. отличалась обычною торжественностью и великолепием. Съехавшиеся во Дворец участвующие в выходе “особы обоего пола”, выстроившись попарно в длинную колонну в концертном зале, заблаговременно составили головную часть Царского выхода. Церемониймейстеры, проходя по обеим сторонам этой колонны, как всегда тщетно пытались поддержать в ней некоторое равнение и порядок, пока, наконец, по данному знаку, не застучали по паркету своими высокими, украшенными голубыми Андреевскими лентами, тростями, предупреждая тем о предстоящем Царском выходе.
Раскрылись двери Малахитовой гостиной, где собирались перед выходом все Члены Царствующего Дома, и в них, предшествуемый министром Императорского Двора, появился Государь рядом с Государыней, а за Ними, шествуя попарно под звуки Преображенского марша, и все остальные Члены Императорской Фамилии.
Бравые, открытые лица подобранных один к одному великанов гвардейской пехоты; тонкие, вытянутые в струнку фигуры кавалеристов; высящиеся над воинскими частями боевые исторические знамена; перекатывающиеся из залы в залу по мере приближения Государя чеканные, звучные военные команды; торжественные аккорды исполненного могучими оркестрами военной музыки марша “Знают турки, знают шведы, про нас знает целый свет”, ясный солнечный день, заливший огромные роскошные залы Дворца; блеск расшитых золотом мундиров и русских, определённого покроя, нарядов придворных дам – всё это вместе составляло неподражаемую и незабываемую картину, невольно захватывало даже лиц, привычных к этим торжествам, и заставляло временно забыть и тяжёлую, уже отмеченную рядом крупных неудач войну, и тревожное, смутное положение внутри государства. […]

Перенесение полковых знамен от Иордани на Неве в Зимний Дворец. 6 января 1904 г.
https://humus.dreamwidth.org/9557937.html

Тем временем самое торжество протекало обычным, рассчитанным до последней мелочи порядком. Воинские части при своих знаменах, в определённый заранее момент покинув мерным, звучным шагом залы Дворца, спустились по большой Иорданской лестнице на набережную Невы и там заняли заранее намеченные им места. Ко времени окончания в Дворцовой церкви Литургии сошлись на набережной крестные ходы из всех петербургских церквей: безчисленные церковные хоругви и златотканые парчовые ризы духовенства, отливающие всеми цветами радуги, превратили обширную дворцовую набережную в многолюдный, окаймлённый воинством, искромётный церковный собор. […]
…Окончилась Литургия в Дворцовой церкви. Государь, окружённый Членами Царского Дома, в сопровождении высших военных и гражданских чинов следуя за идущим крестным ходом придворным духовенством, спускается на набережную и входит под сень построенной на льду реки обширной Иордани. При пении придворной капеллы духовенство погружает крест в невские воды, и с Петропавловской крепости раздаётся установленный орудийный салют. Выстрел за выстрелом гулко и однообразно разносятся по реке и вдруг прерываются каким-то иным, более раскатистым, определённо даже для непривычного слуха боевым отзвуком. Тревожно и недоуменно смотрят друг на друга присутствующие. Чувство чего-то необычного испытывают как находящиеся на набережной, так и оставшиеся в выходящих на Неву залах Дворца. Однако торжество продолжается своим спокойным, размеренным чередом; церковно-военный церемониал заканчивается обычным, ничем, по-видимому, не нарушенным порядком.
Далеко не сразу становится известным всем вернувшимся с Иордани в залы Дворца, что Гвардейская конная батарея, назначенная для производства салюта и расположенная с этой целью на Васильевском острове у здания биржи, наискось Иордани выпустила (кто говорил – один, а кто говорил – несколько) боевых шрапнельных выстрелов, которыми убит городовой, стоявший на набережной, перебито поблизости от Государя древко церковной хоругви и разбито несколько стекол в верхнем свете Николаевского зала. При этом одна из картечных пуль старого, крупного образца, пробив оконное стекло, ударилась в одно из украшавших стены зала золотых блюд и скатилась вдоль стены на пол, где я, стоявший поблизости, её поднял и передал кому-то из Дворцового начальства.
Как могло произойти такое чудовищное событие? Была ли это несчастная случайность, порождённая непростительной халатностью, или сознательное покушение?
Произведённое расследование, выяснившее, что начальство батареи при самом производстве салюта не присутствовало, а предоставило распоряжаться фейерверкерам, приписало это событие небрежности. Военный суд, разбиравший дело, приговорил виновных в нем офицеров – командира батареи Давыдова и капитана Карцева – к легким наказаниям, от которых они впоследствии были Государем освобождены.
Но была ли это простая небрежность? Не знаю. Сколь ни поразителен был этот небывалый в истории случай, чтобы Собственная Гвардия, эта Царская стража, обстреляла на мирном торжестве своего Монарха, всё же едва ли не более удивительно, что он не вызвал не только в обществе (печати, насколько помнится, о нём запрещено было сообщать), но даже в правительственных кругах ни особого волнения, ни усиленных разговоров. А между тем даже если это была просто случайность с сравнительно незначительными последствиями, то все же она яснее многого другого говорила, что “в Дании что-то подгнило”.
Впрочем, надо сказать, что впечатление, произведённое этим случаем, в значительной степени стерлось другим событием, имевшим, несомненно, более тяжелые последствия и происшедшим всего лишь три дня спустя, а именно 9 января…» (В.И. Гурко «Черты и силуэты прошлого. Правительство и общественность в Царствование Николая II в изображении современника». М. 2000. С. 404-406).
«В 1905 г., – писала фрейлина баронесса С.К. Буксгевден, – когда я стояла в числе других, наблюдая сцену через одно из окон Николаевского зала, я услышала сильнейший звук разбитого стекла после первого громкого залпа. К большому потрясению всех мы увидели куски стекла по всему полу. Некоторые из них попали в мой шлейф. “Никогда бы не поверила, что звуковая волна могла бы сотрясти окно на таком расстоянии”, – сказала я, указав на два разбитых стекла наверху. “Это сделала отрекошетившая пуля, – сказал один из офицеров. – Посмотрите на дырку в стекле. Ну, вот и пуля”, – добавил он, подняв её с пола. Поднялось сильное волнение, так как конечно все салюты всегда производят холостыми зарядами. Делались разные предположения.
Оказалось, это было очередное покушение на жизнь Императора. Офицеры ничего об этом не знали, но некоторые их солдаты попали под подозрение. Орудие было нацелено как раз на павильон, где стоял Император; но пули пролетели мимо, только слегка задев полицейского начальника и ударившись в знамя Морского корпуса. Одна из них разбила дворцовое окно, попав в верхнюю створку, к счастью не нижнюю, за которой стояло около пятнадцати женщин. Это был первый симптом революционного взрыва, который так сильно распространился по всей стране к осени того года».
«Император, – прибавляла Софья Карловна в другом месте своих мемуаров, – почти не пошевелился, хотя свидетели говорили, что крестное знамение, которым Он осенял Себя в этот момент, было более благоговейным, чем требовалось по ритуалу» (Баронесса Софья Буксгевден «Жизнь и трагедия Александры Федоровны, Императрицы России. Воспоминания фрейлины в трех книгах». М. 2012. С. 132).

Гвардейские полковые знамена вносят в Иорданский подъезд Зимнего Дворца. 6 января 1904 г.
https://humus.dreamwidth.org/9557937.html

Версия покушения на цареубийство продолжала интересовать специалистов и после февральского переворота.
Член организованной в 1917 г. Временным правительством Комиссии по разбору архивов бывшей заграничной агентуры Департамента полиции проф. В.К. Агафонов писал в своей книге: «26 января 1905 года Азеф доносит Ратаеву [В 1902-1905 гг. Л.Е. Ратаев возглавлял заграничную агентуру Департамента полиции. – С.Ф.] об организовавшемся в Петербурге кружке интеллигенции – адвокатов и литераторов, поставившем себе целью террор, – покушение на Царя и некоторых других высокопоставленных лиц. Осторожный провокатор просит только с этими сведениями “обращаться очень осторожно и не превращать их в циркуляр”. В этом же письме Азеф осведомляет своё начальство, что дело 6 января 1905 года не дело социалистов-революционеров» (В.К. Агафонов «Парижские тайны Царской охранки». М. 2004. С. 250).
Пожалуй, наиболее подробные воспоминания по интересующему нас предмету принадлежат княгине М.С. Барятинской, супруге флигель-адъютанта Государя:
«…Водосвятие. В Санкт-Петербурге это была яркая церемония, на которой присутствовали Император, Двор, по отделению от всех полков Императорской Гвардии, стоящих в городе и его окрестностях. По этому случаю на льду был воздвигнут павильон, соединенный трапом с причалом на Неве перед Зимним Дворцом. Крыша павильона была вся синяя, покрытая золотыми звёздами, а возле неё во льду была прорублена прорубь для освящения воды.
К десяти часам утра к Дворцу стали прибывать войска, возглавляемые своими духовыми оркестрами и под развевающимися знамёнами. Они выстроились в залах, через которые должна была пройти Императорская процессия. Возле различных входов во Дворец автомашины и кареты высаживали высокопоставленных государственных деятелей, генералов, адмиралов и офицеров, одетых в парадную форму. Мне запомнился эпизод, наблюдая который я не смогла удержаться от улыбки: случилось, что старейшие военачальники, снимая шляпы, ненароком сдергивали с голов и парики, которые надевались из-за сильного холода, а посему вид являли собой комичный!
Незадолго до одиннадцати часов Император, сопровождаемый Великими Князьями и офицерами Его военного окружения, покинул Свои апартаменты и провёл смотр подразделений, выстроенных вдоль стен залов для приемов, которые Ему салютовали, когда Он шествовал мимо.
Точно в одиннадцать распахнулись огромные створчатые двери Николаевского зала. Прозвучала короткая команда. Войска взяли “на караул”, а знамёна были приспущены. Император шёл в церковь к обедне. Следуя за высшими придворными, Он шёл медленно, поддерживая под руку Императрицу. За Ними парами шли Великие Князья и Княгини, а потом придворные.
После обедни Император и Великие Князья, возглавляемые духовенством, прошествовали к павильону для водосвятия. По сторонам павильона были выставлены полковые знамёна и штандарты. Потом на лед сошёл Митрополит и три раза погрузил крест в Неву через прорубь. В этот момент произвели салют из ста одного залпа пушки Петропавловской крепости на противоположном берегу реки, батареи конной и пешей артиллерии.
В тот год церемонию затуманило неприятное происшествие, к счастью не повлекшее очень серьёзных последствий. Едва прозвучал второй залп, как всю компанию у павильона охватил ужас при звуках падающей на крышу картечи. Что это такое? Император, спокойный как всегда, перекрестился. Люди, наблюдавшие это зрелище из окон Дворца, не знали, что произошло, хотя один из зарядов выбил окно и повредил висевшую в комнате люстру. Никто не знал истины.
И только после возвращения Императора во Дворец стало известно, что Он подвергался огромной опасности. После расследования было установлено, что революционеры воспользовались халатностью офицера и заменили в одном из орудий холостой заряд картечью. Император великодушно соизволил помиловать этого офицера. Единственной жертвой оказался городовой, который был тяжело ранен. По странному совпадению его звали Николай Романов – так же, как и Его Величество.

Ранение городового Николая Романова, стоявшего позади Императора. Фрагмент рисунка из английского иллюстрированного издания 1905 г.

В тот же день Император и Его Семья выехали в Царское Село. Были опасения, что существует заговор против Его Величества. Его приветствовали традиционными криками “Ура!”, но говорили, что из толпы раздавались угрозы» (М.С. Барятинская «Моя русская жизнь. Воспоминания великосветской дамы. 1870-1918». М. 2006. С. 140-142).

Окончание следует.

Link | Leave a comment {1}

Эмигранты разносят Европу. Незваные гости. ДОКУМЕНТАЛЬНЫЙ ФИЛЬМ, 2017

Jul. 7th, 2019 | 09:06 am

2017 Эмигранты разносят Европу. Незванные гости. ДОКУМЕНТАЛЬНЫЙ фильм, 1 час 33 мин

Log in

Смотри, слушай, читай. Но не думай.

Jul. 15th, 2019 | 09:14 am

Link | Leave a comment | Share

Jul. 11th, 2019 | 03:19 pm

Link | Leave a comment | Share

Jul. 11th, 2019 | 02:51 pmreposted by sprecher_24

Link | Leave a comment {8}

Jul. 11th, 2019 | 02:50 pmreposted by sprecher_24

Link | Leave a comment {3}

Jul. 11th, 2019 | 02:50 pmreposted by sprecher_24

Link | Leave a comment {4}

Jul. 11th, 2019 | 02:49 pmreposted by sprecher_24

Link | Leave a comment {1}

Jul. 11th, 2019 | 02:49 pmreposted by sprecher_24

Link | Leave a comment {1}

Jul. 11th, 2019 | 02:49 pmreposted by sprecher_24

Link | Leave a comment {9}

Jul. 11th, 2019 | 02:49 pmreposted by sprecher_24

Link | Leave a comment {1}

Jul. 7th, 2019 | 09:06 am

Link | Leave a comment | Share

Jul. 11th, 2019 | 02:51 pm
reposted by sprecher_24

Jul. 11th, 2019 | 02:50 pm
reposted by sprecher_24

Jul. 11th, 2019 | 02:50 pm
reposted by sprecher_24

Jul. 11th, 2019 | 02:49 pm
reposted by sprecher_24

Jul. 11th, 2019 | 02:49 pm
reposted by sprecher_24

Jul. 11th, 2019 | 02:49 pm
reposted by sprecher_24

Jul. 11th, 2019 | 02:49 pm
reposted by sprecher_24